Дома а именно они доминировали в этих новоявленных жилищных джунглях обычно являли собой смесь недоделанного каркаса и натянутой поверх него холстины. Разъедаемые серой и соляными испарениями, они и в самом деле казались обшитыми лохмотьями.
Постройки разметались по всей прерии, где прижимаясь к земле, а где с трудом вклинившись в лес буровых вышек. Ветхие, грязные, поскрипывающие на непрекращающихся ветрах, безвременно одряхлевшие все это был город лачуг, фонтанирующий вот ведь парадокс! Но он всегда был отчаянным парнем, готовым нестись во весь опор куда глаза глядят и не замечая ничего вокруг. Так и свой недуг он старался не замечать, хотя от активных дел давно отошел.
Смерть уже приглядела себе в жертву его ноги, и теперь медленно, но неумолимо ползла вверх. Но ему все равно хотелось находиться поближе к нефти, к своей нефти, той самой нефти, которой, как болтали все эти дурни чертовы, здесь просто быть не может. И жить ему хотелось отнюдь не в грязной, кишащей блохами коробке или доме, похожем на свинарник. По той же причине он и женой обзавелся смазливой девицей, на которую легла обязанность быть хозяйкой в этом отеле. Единственное условие с его стороны чтобы она была достаточно благоразумна, то бишь осторожна, чтобы по поводу ее поведения не чесали в округе языки, а его самого не выставляли при этом круглым идиотом. Большего он от нее не просил и не ожидал. Только этого, ну и еще, конечно, чтобы хорошо выглядела и ласково с ним обходилась.
Жевала бы на пару с ним солонину, а когда накатывала хандра, вместе с ним колотила бы посуду.
Разумеется, чтобы катала его в инвалидном кресле по отелю, и он мог бы воочию видеть, как растаскивают его добро эти чертовы воришки, служащие. Будучи и сам в прошлом башковитым мошенником, он прекрасно понимал, какой серьезный урон могут нанести его собственности подобные типы. Предполагалось, что в перспективе судя по всему, не столь уж отдаленной она унаследует все его имущество. Именно это обстоятельство вселяло в него надежду на то, что их отношения будут складываться как нельзя лучше. С какой стати ей не чувствовать себя удовлетворенной? Джойс оседлала добрую лошадку и вполне могла бы в свое удовольствие скакать на ней далекодалеко. Нельзя сказать, чтобы она переживала изза какойто своей демонстративной выходки нет, не было ничего такого, в чем ее можно было бы упрекнуть, и все же он был неспокоен, постоянно мучило некое тревожное предчувствие, а жизнь научила его верить в предчувствия. Майк попытался было умерить свои и без того скудные претензии не помогло. Тогда, наоборот, решил закрутить гайки, в первую очередь денежные, но инстинкт все то же предчувствие подсказывал ему, что и это не поможет.
Но и он не мог мириться с этими ее вспышками нетерпимости, откровенной озлобленности или чего там еще, что откровенно подталкивало к убийству. Но и вышвырнуть ее вон тоже было нельзя. Точнее, можно было бы, но при этом пришлось бы отдать ей половину всего состояния именно это было предусмотрено их брачным контрактом, и нарушать его не позволялось никому. Таким образом, если он разведется с ней пятьдесят на пятьдесят. Он и раньше не занимался подобными делами, и сейчас не собирался начинать, тем более в своемто возрасте. Так он и катался по дому в своем кресле, погруженный в раздумья и встревоженный, вздрагивая и дергаясь от каждого шороха. Беседа получилась не особо обнадеживающая. По вашим словам, жена этого парня чтото замышляет против него. Однако пока она ничего конкретного против него не совершила, и у него нет никаких доказательств того, что она чтото замышляет. Что же он может в этой ситуации сделать? Форд нахмурился, пожал плечами и с беспомощной улыбкой на лице покачал головой.
